Ты теперь моя

Прищуриваясь, взираю на старика, не скрывая агрессивного интереса. Война за самые глубокие причалы, готовые принимать большие грузовые суда, у нас с Хорольским длится три года. За этот сраный кусок берега пролито немало крови. В прямом смысле.

Зная Хорола, предчувствую, распря возобновляется и набирает крутые обороты.

– Что за условие?

– Ты женишься на моей дочери.

Меня мало чем можно удивить, но Хорол сегодня выбивает очко за очком. На пару секунд я теряюсь.

Что еще за дзынь-дзара, бл*дь?

– Ты подсовываешь собственную дочь «конченому антихристу»? Я правильно услышал? С какого перепугу?

Не то чтобы слова Хорольского меня когда-то задевали, просто пытаюсь разобраться, какими мотивами он орудует.

– Две недели назад у меня обнаружили опухоль. Врачи дают меньше четырех месяцев, – вываливает.

Я застываю, не зная, как должен реагировать.

Впрочем, ему и не нужна моя реакция. Умолкая, Хорол вновь уводит взгляд в окно. Теперь я понимаю природу этой звериной тоски в глазах. Море – вся его жизнь. Рискну предположить, его он любит больше дочери. И все же…